Изгой: По стезе Номана [СИ] - Анатолий Радов

Пока из брыки выбирался Линк, ко мне подскочил Келтик.

— Сервий сказал, чтоб вы уже шли.

— О’кей, — ляпнул я адьюту, чем здорово смутил его, но именно этого я и добивался. На паренька я зла не держал, но проучить немного можно. — А как же добавление — мин жант? — добавил поэтому, и подмигнув, зашагал в сторону группки высших чинов.

За исключением Лостада, все остальные не ниже арлегов, а половина, судя по гербам на сюрко и медальонам на шее — риттеры. Не из милости, разумеется, нам ни гербов, ни медальонов не положено.

Вообще-то, если честно, столь щедрая и главное двойная награда в виде риттерства и звания жанта сначала меня удивила, если не ошеломила. Но, поразмыслив немного, я объяснил себе всё это весьма просто. После столь внезапного нападения нужно было поднимать боевой дух, а сделать это легче всего вот такими наградами и денежными премиями. Мол, парни, помирать то, конечно, некоторым придётся, но зато и храбрых мы одариваем как положено. Думаю, теперь каждый второй легвонер будет в бою жилы рвать, чтобы получить то, что с минуты на минуту получим мы.

Сервий указал нам с Линком на два круга, начертанного на земле куском местного известняка и к нам тут же пристроилась пара совсем уж молодых парнишек лет по пятнадцать, как я понял пэйджи. Несколько таких прикреплено к штабу, привыкают так сказать, к воинским будням с младенчества. Будущие риттеры как-никак.

В руках у пэйджев были небольшие подушки, похожие на бархатные, такого же цвета, как наши сюрко. Они положили эти подушки на землю, напротив нас.

— Гурт, смир-но! — привычно гаркнул Лостад. Остальные же стали напротив нас, заложив руки за спины и приосанившись.

— Во славу Великого Номана, — громким голосом начал один из риттеров, сбитый мужчина лет сорока. Его лицо было обрамлено тёмной окладистой бородой, взгляд прямой, неподвижный, словно смотрит сквозь тебя. — Во славу Повелителя и духа риттерства говорю вам. И не говорите потом, что не слышали вы. Риттер обязан почитать Бога, служить Богу, и любить Его искренно. А также сражаться за веру и умирать за неё, но не отрекаться. И обязан он служит Повелителю, и защищать его, так же яростно, как и веру. Щит риттера да будет прибежищем слабого и угнетенного, мужество его да поддерживает везде и во всем дело правого. Да не обидит он никогда никого, да повинуется он командирам, над ним поставленным, да живёт он братски с себе равными, и гордость и сила его да не возобладают им в ущерб прав ближнего. Да не примет он титулов и наград от чужеземных правителей. Да не простит он никогда обид ему нанесённым, ибо вот она последняя обида, которую он прощает.

С этими словами риттер подошёл ко мне и залепил ту самую пощёчину. И нехило так залепил, аж в ушах зазвенело. После чего сделал ещё два шага и залепил такую же пощёчину Линку. Мой соратник тут же преклонил колено, и я поспешил вслед за ним. Повернул голову слегка вправо, наблюдая за происходящим.

Риттер, медленно достал из ножен меч и заговорил, чеканя слова.

— Во славу и во имя Бога Всемогущего, Великого Номана, жалую тебя риттером. Помни же, что долг твой — соблюдать все правила и добрые уставы риттерства. Будь верен Богу, Повелителю и подруге, будь быстр в мести и наказании нечестивым, и также быстр в пощаде и помощи честным людям, вдовам и сирым, посещай службы и подавай милостыню, чти женщин и не терпи злословия на них, потому что мужская честь, после Бога, нисходит от женщин.

Риттер смолк.

— Обещаю и клянусь чтить законы и наше славное риттерство, — громко проговорил Линк.

Риттер медленно воздел меч и так же медленно положил на левое плечо новообращённого. Потом приподнял его, пронёс плашмя над головой и ударил по правому плечу.

— Встань, брат мой.

Линк поднялся и риттер обнял его, хлопнув по плечу.

Через пять минут я точно так же поднялся с колена. Теперь я был риттером. Это я понимал. А вот понять, что чувствую, никак не мог, настолько всё было смешано внутри меня, и ликование, и радость, и даже немного страха оттого, что теперь на меня возлегла какая-то совершенно новая ответственность.

— Кру-у-гом! — скомандовал Лостад, глядя на нас и прижимая кулак правой руки к левому плечу. — На выпра-ав-ку!

Мы вытянулись, как будто и правда хотели дотянуться макушками до той самой задницы Номана, о которой говорил Гвидо. Чревл, как же это было давно.

— Гу-у-урт, раз! — криком протянул наш лег-аржант и без малого четыреста глоток ответило ему троекратно, приветствуя нас.

— Гра! Гра! Гра!

Глава двадцать седьмая

После церемонии посвящения нам выдали новые пельты. Точно такие же, как у нас были до этого, только в верхнем правом углу всё тот же знак риттерства. Мы едва успели всучить их парням из нашего гурта, которых Лостад погнал на полевые учения. В связи с перестановкой из-за потерь гурту требовались дополнительные тренировки.

А мы с Линком получили увольнительные на два дня, до самого ухода в Зыбь, и он первым же делом заговорил о таверне. И не просто заговорил, но и сразу же зашагал к ней, как только было получено денежное вознаграждение и алые сюрко сменены на стандартные белые. Ну а я поплёлся вслед. Отказаться было некрасиво, да и неправильно — обижу. И не Линка даже, а разом всё риттерство в его лице.

— Это дело надо обмыть, Ант. Я хоть и дал зарок не пить, но это дело… Это же, — он всплеснул руками. — А я знал, знал, что так и выйдет. Ведь я риттер внутри, понимаешь? Риттер, а не сраный охотник за беглыми рабами. Так что тут без никаких. Надо обмыть. Надо.

Я неохотно согласился, но сразу предупредил, что нажираться не собираюсь.

— Баба? — понимающе спросил Линк с неизменной при таких разговорах ухмылочкой. — О белые айны, цветущие в сердце моём, сияете вы лучезарным любовным огнём.

— Слышь, Линк, а ты других стихов не знаешь, да? — от пошлости уже во второй раз процитированной им строки меня невольно перекривило. Тогда ещё как-то мимо пролетело, а сейчас вот зацепило.

— Буду я ещё их знать, — хмыкнул он. — Одно вот это запомнил и того хватит. Мне его одна нихточка из Сухины постоянно читала. Как же там дальше? А! Горите как очи прекрасные девы Лионы…

— Лионы? — удивился я, с подозрением поглядев на Линка.

— Лионы, — кивнул он. — Что, не правильно?

— Да я ж откуда знаю, если ни разу этого стиха не слышал? — не стал я вдаваться в подробности моего подозрения. — Ну и чем там дальше закончилось?

— Щас, вспомню, подожди. С которой я… которую… а, вот. Которая слаще мне замков, земель и короны.

— Так это что, вроде как какой-то… ну, коронованная особа эти строки говорит?